« На тебе сошелся клином белый свет…»
Народ наш, как известно, объединяется нечасто: либо в годину лихую да военную, либо перед лицом врага общего. Поскольку жить мы стали поспокойнее, на баррикады и площади почти не выходим, следовательно, все отчетливее становится наша разобщенность. С национальной идеей как-то не ладится, поэтому вывод напрашивается сам: нужно найти общего врага! Это и от недовольства собственной жизнью народ отвлечет, и вернет столь забытое соотечественниками ощущение единения.
Школьное образование – вот область нашей жизни, которая затрагивает абсолютно всех. И, что интересно, в ней любой себя специалистом великим ощущает. А то как же, каждый десять лет отсидел! О школе говорят все: бабушки на лавочках, женщины в офисах и троллейбусах, подростки в подъездах и депутаты в Думе. Причем все положением чрезвычайно недовольны. И образования настоящего не дается, и деньги непомерные дерутся, и дети несчастные учителями угнетаются. Вот где жила-то золотая! Вот где врага-то общенародного искать надо!
Знаете, кто виноват в нашем экономическом отставании и идеологическом вакууме, в политическом застое и небывалом росте преступности, кризисе культуры и засилье низкопробной шоу-продукции?! Во всем виновата школьная Марья Ивановна!
Посудите сами. Включаем телевизор, а там из программы в программу – вопли о помощи: « Спасите от учительской жестокости!» Одно ток-шоу сменяет другое: «Долой школьные поборы!»
Берем газету – там министр образования недоволен: пенсионерки- учительницы не дают дорогу молодым. А те так рвутся, так хотят с детьми работать! И зарплата мизерная им не помеха, а только вот школьные старушки!
Слушаем выступление президента – и он сердит : количество учеников уменьшилось, а качество образования не улучшилось!
Смотрим репортаж с площади городской саратовской, а там в небо на шариках взмывает главный коррупционер в стране - карикатурная фигура школьного учителя. И так со всех сторон: «Ату его, ату!..»
Гордись, учитель! Ты в очередной раз играешь историческую роль – роль громоотвода. Ты вновь спасаешь общество от разъединения, правительство - от банкротства, но никого не спасаешь от позора. И чем слышнее это «ату!», тем болезненнее чувство стыда за страну и грустнее мысли о будущем наших детей.
Трудно сменить сарказм на проникновенные интонации и ничтожны шансы быть услышанной. Но я знаю десятки учителей, отдавших свои лучшие годы детям. Глядя очередные обличительные телешоу, некоторые из них плачут. Именно для этих людей пишу я эту статью. Я хочу быть их голосом, пусть даже вопиющим в пустыне.
Лежачего, господа, не бьют!
В одном хрестоматийном романе Достоевского есть душераздирающая сцена. Из трактира вываливается толпа пьяных мужиков и баб. Все забираются на телегу, которую должна повезти тощая, изможденная клячонка. Один из мужиков, стервенея, все бьет и бьет лошадь: «Вскачь пойдет!» А толпа, знай, хохочет да семечки полузгивает, наблюдая. В конце концов в руки рассвирепевшего зверя попадает оглобля, под ударами которой животное падает, а толпа свистит и улюлюкает: «Секи ее, секи!» И только маленький мальчик, плача, целует окровавленную морду, а потом бросается с кулачонками на мужика с оглоблей.
Когда я вижу, как в течение нескольких лет методично, последовательно и с разных сторон, травят простого учителя, я с тоскою вспоминаю Маяковского: «Все мы немного лошади…» С той лишь разницей, что сегодня дети не будут защищать своего учителя, ни на кого с кулаками не бросятся. Они самодовольно будут повторять за своими родителями: «Вы права не имеете…»- и бегать собирать подписи под какой-нибудь искусно оформленной кляузой.
Может быть, вы думаете, господа, что я выступаю против детских прав и свободолюбия? не вижу « дедовщины» в школе? отрицаю сам факт существования профессионально непригодных педагогов?
Что вы, уважаемые сограждане! Я за свободолюбие, но глубоко убеждена, что оно несовместимо с хамством, ведь последнее - черта исключительно холопская. Лежачего не бьют! Неужели это подлежит сомнению? Обвинять рядовую Марью Ивановну во всех смертных грехах, возлагать на нее ответственность за все школьные безобразия может лишь либо весьма недалекий, либо очень непорядочный человек. И если все малаховские ток-шоу о школе возмущают, но хотя бы не удивляют (ну не его писатель Достоевский, что поделаешь?!), то, когда видишь подобные передачи на канале «Культура», то приходит удручающее ощущение безысходности. В «Культурной революции», например, известная актриса на виду у огромной страны говорит, что все учительницы старые и страшные, как Баба Яга, непременно еврейки и невероятно злы, причем исключительно по причине незадавшейся семейной жизни. Я, слушая, столбенею, а господин Швыдкой – интеллигентный вроде человек! – не прерывает цепь этих оскорблений, даже не делает попытки урезонить вошедшую в роль дамочку. Более того, он подпевает ей. « Неужели вы думаете,- обращается он к аудитории,- что теперь, когда учителя будут получать по десять- двенадцать тысяч, они будут работать лучше?»
Господа телеведущие! Позвольте напомнить вам, что страна наша Садовым кольцом не заканчивается, а значит ставка рядового учителя (даже с высшей категорией!) до сих пор составляет 3070 рублей, а начинающего и вовсе…1800! Это, во- первых… А во- вторых, ну не много чести, ей-богу, воевать с Марьей Ивановной, даже злой и страшной, как Баба Яга! Смаковать отдельные случаи и скандальные частности, выдавая это за героическую борьбу с системой,- весьма спекулятивный прием. Ради своих, очевидно, корыстных целей, зачеркивать годы честного труда десятков тысяч рядовых учителей, лишать их жизнь смысла, очерняя в глазах окружающих, – это, по меньшей мере, безнравственно..
Ведь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: если плохо во всех общеобразовательных школах страны, значит, дело не в отдельных людях, значит, корни зла в системе. А на чем же держится она, эта злополучная система, что никакие правительственные реформы ничего изменить не могут? Вот над чем голову не стыдно ломать, вот вопрос всех вопросов. Сколько тут составляющих – не счесть! И социальных, и экономических, и психологических, и политических, если хотите.
Не претендуя на истину в последней инстанции, попробую перечислить лишь некоторые факторы, определяющие неблагополучие в наших школах.
Тайна синей ручки
Самым страшным злом российского образования я бы назвала ложь, потому что она типична, повсеместна и неискоренима.
Двадцать лет назад я, выпускница университета, впервые встала у доски в роли учительницы. До сих пор помню, какое неизгладимое впечатление произвело на меня профессиональное таинство, называемое «письменным экзаменом». Замечу, что через это «посвящение» неизбежно проходят все, кто преподает русский язык и математику, - каждый становится носителем страшной тайны, разглашение которой приравнивается к разглашению государственных секретов. Речь идет о профессиональной чести, и, боясь навредить своим коллегам, вот уже двадцать лет молчу и я. Но сегодня, да простят меня педагоги, я нарушу это молчание. Вот она, тайна синей ручки.
В огромном большинстве школ нашей необозримой Родины в день экзамена учителя работают двумя стержнями – синим и красным. Последним исправляется допустимое число ошибок – остальные подправляются ученической, синей, пастой. По всей стране, поверьте мне! Я работала не в одной школе, общалась с десятками коллег. И не дай вам Бог плохо о них подумать! Ведь не за злато да серебро стараются учителя, не за взятки да подарки, а для спасения Танечек и Ванечек или за честь мундира школы, района и т.д. «Ложь и честь – две вещи несовместные!» - скажет возмущенный правдолюбец. Кто спорит? Но больно уж жизнь штука сложная.
Посудите сами. По нашей «разнарядке», если у ученика в письменной работе более четырех орфографических ошибок, учитель «два» поставить должен. А значит, горько плакать Ванечке и Танечке, потому что аттестат они не получат и в институт поступить не смогут. И в одном умрет, к примеру, великий хирург, а в другой – талантливый химик. Тот умник, что много лет назад составил эту самую разнарядку, может, и делал менее четырех ошибок. Но наши-то современники и по тридцать, и по пятьдесят допускают. (У вас самих-то сколько?) Танечки и Ванечки рядом со многими просто гении правописания, а мы из-за своей «принципиальности» будущего их лишим. Парадокс?! Но мы все – и ученики, и учителя – его заложники. Ситуация создана давно и не нами. Так же, как не нами она должна исправляться. Хочется думать, что кое-что изменится с введением ЕГЭ, но, к сожалению, далеко не все. Фактически трехбалльная система оценок в наших школах давно и настоятельно требует пересмотра!
Но приведенный выше факт – это хотя бы пример «лжи во спасение». А в образовании ведь есть вещи еще более страшные. Сколько учителей в журнале пишут один программный материал, а с детьми изучают совершенно другой! И опять потому, что этого требует конкретная ситуация. Вот бы предложить авторам некоторых программ по физике, биологии, литературе поработать по ним в обычных классах (например, в адаптивной школе - школе для всех). В том классе, где сидят несколько ребят из неблагополучных семей, несколько - из детдома, человека три из ближнего зарубежья да двое-трое, стоящих на учете у психоневролога. К вышеперечисленным добавим группку детей с «крутыми» родителями, которым не дай бог балл какой-нибудь недодать! Дорого бы дала я за удовольствие посмотреть, как авторы свои программы в таком классе апробировать будут. С каким злорадством наблюдала бы, как они их пересматривать кинутся, если вовсе из школы не убегут. Но пока мои мечты остаются мечтами, и рисовать нам в журналах одно, а изучать совершенно другое. Сколько лет работаю в школе, картина все та же, безотрадная. «А почему,- спросите вы,- нельзя сделать правдивые записи?» Вопрос закономерный, но наивный, так как законы логики в образовании бессильны. Комиссии всякие поналетят – понаедут: «Какое право имеете? Программа не выполняется! Какой Вы после этого учитель?» Директору – выговор, школу «ославят», с вас категорию снимут и т.д. Поэтому рисовать-то оно для всех спокойнее. Воевать с ветряными мельницами – дело благородное, но больно уж неблагодарное.
Или еще один пример. Во времена оны очень любили наши правители лозунги всякие. То квартиры каждому наобещают, то обязательным среднее образование объявят. Квартиры, известное дело, не нарисуешь, а вот документ об образовании – запросто. И хоть немало лет пролетело с той поры, мы все еще старательно задание партии (?!) выполняем: каждый гражданин наш должен школу закончить. Зачем? Кому должен? Уже и спрашивать как-то глупо. И никому нет дела, что уже к девятому классу треть детей предлагаемую программу просто не усваивает, а поэтому учиться не может и не хочет. Причины могут быть самыми разными: одним природа способностей не дала, в других трудолюбие и терпение не воспитаны, так как Бог с выбором родителей ошибся, третьих педагог не смог вдохновить, четвертые – с компанией дурной связались и т.д. Объяснить можно все, но факт остается фактом: определенная часть детей в классах объективно необучаема! Будь учитель хоть семи пядей во лбу, хоть десяти! Будь он новатором и трудоголиком в одном лице, днюй, бедный и ночуй в школе!
«Почему же нельзя отчислить-то неспособных к обучению?»- снова удивится дотошный читатель. Наивный человек, все в толк взять не может: каждый ребенок должен получить аттестат о среднем или хотя бы основном образовании. А если учащийся не успевает, так при чем здесь родители или господь Бог? Просто учителя плохие попались, подхода к бедному ученику не нашли.
Я помню случай, когда третьегодник- переросток приходил в седьмой класс с ножом, весьма нелитературными выражениями одаривал директора школы, а любая попытка отчислить его наталкивалась на заключение районной комиссии: «Обучению подлежит!» Так и мучились, пока детонька в места не столь отдаленные не попал. Представляете, как одноклассники обрадовались, ведь только тогда спокойно и задышали.
Любопытства ради уточните в ближайшем районном отделе образования, сколько учащихся было отчислено за неуспеваемость или правонарушения. Уверена, что таких наберется немного. Документ об образовании получают почти все. А кто из учителей и директоров не с нами - тот против нас!
Очередная ложь, нужная зачем-то городским и районным отделам образования. О том, как разлагающе все вышеупомянутое действует на детские души, догадаться нетрудно. Как тяжело учителю ощущать свое бессилие перед бюрократической машиной, пересказать невозможно. Несчастная Марья Ивановна, как видим, в очередной раз лишь заложник ситуации.
Но вершиной цинизма на государственно – чиновничьем уровне кажутся мне разговоры о школьных поборах. То губернаторы, а то и сами министры с экранов вновь и вновь разъясняют народу: школа не должна собирать деньги с родителей! не имеет права! А затем те же лица так же гневно спрашивают с педагогов: почему охраны в школе нет? почему линолеум в заплатах? Почему компьютеры эпохи палеолита? При этом государственные вливания настолько малы, что их на мел-то с тряпкой не всегда хватает. Страшно представить, что родители в одночасье вдруг прекратили бы помогать, и школа стала жить на свои «кровные». В кошмарном сне такого убожества не представишь! В той обстановке мы сразу же на жизнь «по понятиям» перешли бы. Спасибо, что большинство родителей не министрам, а своим глазам больше доверяет, что помогает школе, как может, причем моральная сторона той поддержки для учителя порой гораздо важнее, чем материальная.
Конечно, всякое может быть. Обычная учительница, действительно, на свою зарплату и орифлеймовскую помаду не на каждый праздник позволить себе может, поэтому неудивительно, что есть среди нас и те, кто подарки полюбил и «не по чину берет». А что, скажете, в министерствах да ведомствах их нет? Что же о них-то малаховы молчат? Что же никакие фигуры казнокрадов (а их многочисленные имена, как правило, известны) в небо на шариках не взлетают?! Боязно?! Как удобно бороться с коррупцией в лице учителя! И кампания развернута, обороты набирает (власть довольна!), и безопасно. Ложь государственных мужей так откровенна, что по цинизму я приравняла бы ее ко лжи кэгэбэшников советских времен. По части обнаружения внутреннего врага и возведения напраслины равных им не было.
«…Кто был ничем, тот станет всем!..»
Еще одна особенность школьного мира – поразительная заурядность управляющего аппарата и всех чиновников от образования. В результате какого-то неестественного отбора руководителями школ, муниципальных отделов образования становятся люди удивительно серые, посредственные, нетворческие. (Исключения, конечно же, бывают, но они лишь подтверждение системы.)
Во- первых, это, как правило, люди, спрятавшиеся в бумагах от слишком «живой» работы с детьми. Во-вторых, это всегда люди, умеющие угодить начальству, а последнего в образовании предостаточно. Но скованное страхом сознание неспособно к рождению творческой мысли – оно способно лишь к трансляции того, что изрекли «выше». Чинопочитание – враг независимости. Поэтому любое свободомыслие в педагогических кругах выжигается, любая яркая личность в административном ряду чиновничьим дружным cтроем выдавливается. Бюрократические подножки у нас - дело во всех сферах отработанное, а в образовании система как будто специально для этого создана. Модель та же, что и в стране: нет оппозиции – нет и проблемы. У нас ведь так: если самолет разбился – летчик виноват, если образование разваливается – так это все Марья Ивановна вредит. Она недостаточно ретиво указы всяческие выполняет, а насчет правильности этих указов сомнений ни у кого возникать не должно.
И самое страшное. Посредственное сознание, стремясь доказать собственную состоятельность, засыпает школы лавинами директив. Какие только бумаги – планы и отчеты – не пишут завучи и учителя! За что только не отчитываются! За противопожарную безопасность, за санэпидемиологическое благополучие, за строжайшее выполнение учебных программ, за призыв в ряды нашей армии, за воспитание детей, их родителей и бабушек!.. При этом часто требуется показать динамику роста нравственности каждого ученика школы за отчетный период в процентах и диаграммах. Формализм брежневской эпохи девственно невинен по сравнению с бюрократизмом нашего времени.
Вирусом формализма поражены все учебные пособия по педагогике, все инициативы в области образования; невероятно консервативно сознание педагогических верхов и очень часто – низов. Любой благой проект, пройдя через бюрократические круги, выхолащивается и теряет свою живительную силу. Даже проект национальный. Спросите у учителей, получавших президентский грант, насколько комфортно они чувствовали себя, когда собирали доказательства своего профессионализма: копировали грамоты, дипломы, страницы классных журналов, демонстрировали «положительную динамику качественной успеваемости учащихся за последние три года», высчитывали процентный рост количества победителей олимпиад и т.д. и т.п. Собирая многочисленные подписи и характеристики, испытываешь не гордость, а стыд и возмущение. Поверьте человеку, который через это унижение прошел, - я этот грант получила. А многие ведь не дошли, бросили. При этом учителя замечательные.
Формализм и консерватизм, с которым сталкивается учитель, часто делают его труд бессмысленным. Бессилие перед бюрократическим абсурдом не одного привело к апатии и эмоциональному выгоранию.
А сколько насылается на школу комиссий! Такое ощущение, что работаешь на границе, засекреченном заводе или таможне. Только вместо ощущения важности и гордости за свой ответственный труд приходит неверие в существование здравого смысла в нашей алогичной жизни. Так, с сентября по ноябрь нынешнего года мою, самую обычную, школу проверяли восемь раз! (Хотя в прошлом году мы вполне успешно прошли аттестацию и получили все соответствующие документы, дающие право спокойно работать ближайшие пять лет.) Когда же несколько дней назад в школу планово(!) нагрянула еще и прокурорская проверка, в ходе которой с серьезным видом, скрупулезно изучались приказы о премировании учителей (а премии исчислялись 100, 88 и даже 59 рублями!), я в который раз подумала: «У нас нет будущего…»
Представляете, сколько людей занято в этих комиссиях! Как старательно отрабатывают они свой хлеб! Только вот положение в школах от этих проверок почему-то лучше не становится. Скорее, наоборот. Может, пора прислушаться к опыту прогрессивного человечества? В Финляндии, например, нет ни одного школьного инспектора! Уволили. На всех уровнях – от муниципального до федерального! А дети этой страны признаны самыми грамотными в мире. Может, и нам попробовать? А на сэкономленные деньги столько полезного сделать можно…
Вообще, паразитирующих около образования не счесть. Когда я вижу переизданные учебники, изменения в которых абсолютно непринципиальны (например, поменяны местами упражнения или даже предложения внутри одного упражнения), но родители вынуждены их покупать, мне очень хочется посмотреть в глаза их авторам: «А насчет совести-то как же?» Когда я посещаю курсы повышения квалификации педагогов, где славно пристроились многие псевдоученые от педагогики, мне очень хочется спросить их: «А вы свой-то коэффициент нравственности высчитывали?»
«Так случилось, мужчины ушли…»
Еще одна беда нашего образования - отсутствие в школах учителей-мужчин. Понимаю, удивляться не приходится. Все настоящие мужчины устремились в Думу, губернаторы, олигархи, спорт да «братву». А больше нет! Остальные либо под каблуком жены сидят, либо пьют безбожно. Такие ведь в школе не нужны?
Не нужны. Но ведь женщина – существо слабое, эмоциональное и впечатлительное. А дети, особенно мальчики, чтобы воспитать в себе чувство собственного достоинства, должны непременно опору ощущать, мужскую силу слова и поступка. У нас же в семье воспитывает женщина, в школе – тоже исключительно женские коллективы. То крик, то слезы, то истерика … и материнское всепрощение. Другого наши дети, увы, в большинстве своем не видят – ни в школе, ни дома. А по телевизору круглые сутки стрельба и насилие. Вот через некоторое время подросток и возвращает нам бумерангом слезы да истерики либо угрозы да насилие.
И в чем же бедная Марья Ивановна в этой ситуации виновата? В том, что из-за ничтожно низкой зарплаты последние мужчины из школы ушли, а женщина как всегда закрывает грудью амбразуру? Может быть, в том, что ни сил, ни денег, ни уважения окружающих нет, а она все держится? В том, что ответственность чувствует и на своих хрупких плечах все школьное образование держит?
« В бой идут одни старики…»
Единственное, в чем я с господином Фурсенко не могу не согласиться, так это в том, что российская школа остро нуждается в притоке молодых кадров.
Средний возраст российской учительницы перевалил за 45. По данным психологов, эмоциональное выгорание – полное! Да и не мудрено. Это за границей и зарплата приличная, и льготы социальные, и оплачиваемый годовой отпуск периодически предоставляется, и авторитет учителя в обществе государством поддерживается. Это в Финляндии на триста учеников тридцать учителей. А у нас есть от чего «выгореть». Пройдет еще года три, и катастрофичность ситуации станет очевидна всем. Многочисленные эксперименты еще разок – другой катком пройдутся по нашим школам, общество еще немного потравит – и на пенсию «по выслуге» уйдут последние из могикан – учителей. Что, интересно, тогда скажут общество и министр Фурсенко? Последний, наверное, обрадуется! Ему ведь все кажется, что молодым не дают дороги в школу ветераны.
Этим летом по ряду районных отделов образования негласный приказ прокатился: предписывалось как можно больше пенсионерок уволить. Даже премию особо ретивым директорам обещали. О моральной стороне такого указа промолчим – и министры старости подвластны! А вот как невдомек нашему начальству, что молодежь на такую унизительную зарплату в учителя не пойдет? И правильно, кстати, – надо учиться себя уважать. Вот только что же со школами будет, когда пожилые окончательно их покинут? Одно можно сказать точно: министр образования у нас другой будет, и отвечать (как всегда!) никому не придется.
«А напоследок я скажу…»
Итак, сегодня школа, увы, не способна удовлетворить потребности государства, родителей и учащихся. Среди многочисленных причин этого неблагополучия назову, наконец, ту, что лежит в области психологии. Многие из нас, педагогов, никак не хотят признать, что цель образования в ХХI веке изменилась кардинально, а значит совершенно иными будут и ответы на вопросы: «Чему учить?» и «Как учить?».
Это в XVIII веке общая сумма человеческих знаний удваивалась каждые пятьдесят лет – сейчас объём информации удваивается каждые два года! Мы можем быть погребены под этой лавиной, но как будто не хотим это осознавать и продолжаем «нафаршировывать» ученика законами, именами, датами.
Дети физически ослаблены, умственные перегрузки ведут к психическим расстройствам. Кто-то очень скоро, причем часто из инстинкта самосохранения, перестаёт учиться, а кто-то продолжает тянуть непосильную лямку и выходит из школы безнадёжно больным. И чем более мы добросовестны, тем больше истощённых учеников – «ботаников». Добавим к этому, что, накопив огромный объём информации, наш выпускник в реальном мире часто оказывается совершенно беспомощным. В жизни не те задачи, что были в учебниках. Другие условия, другая ситуация…
Кроме того, выращивая энциклопедиста, мы часто теряем творца. Ориентируя же программу только на усвоение, воспитываем ещё и потребителя. А это страшно и для личности, и для общества.
Парадоксы?! Где же выход? И есть ли? Ведь информационная революция – факт необратимый!
Выход, слава богу, есть. Великими умами он найден, как ни странно, давно. Один из известных философов как-то заметил, что образование – это то, что остаётся в сознании ученика, когда всё выученное забыто. «Как? – воскликнет кто-то.– Забудет законы, теоремы, имена? Что же останется?» А останутся те творческие умения, с помощью которых он сам откроет законы, напишет теоремы и прославит своё имя.
Наш выпускник должен быть способен внутренне меняться, уметь быстро и адекватно реагировать на все внешние воздействия, анализировать проблемы и предлагать их решения. Заметьте, новые и нестандартные, как и сами проблемы.
На всё вышеперечисленное способен только человек творческий и нравственно ответственный. Воспитание такой личности – самостоятельной в познании, свободной в выборе профессиональной и общественной карьеры – и есть цель современного образования.
К сожалению, далеко не все педагоги способны осознать, насколько важно правильно ее сформулировать и перестроить свою работу. Мешает и возраст, и та «изношенность», о которой было сказано выше. Но гораздо более трагическим кажется мне то, что в условиях сегодняшней школы не достигнут этой благородной цели и передовые учителя. Потому что невозможно достичь! Потому что необходимо менять подход к содержанию обучения и воспитания, а все наши преобразования касаются лишь формы.
Мы все усложняем программы (например, вводим вопросы генетики в биологию 9 класса), а наши дети после окончания школы не знают, сколько ног у обыкновенного паука. Мы вводим латынь и четыре урока английского языка в неделю, а 70% студентов факультета журналистики известного вуза пишут на «2» работы по русскому языку Мы составляем психологическую карту на каждого ребенка в классе, а число детских правонарушений катастрофически растет.
Наивная попытка решить все проблемы ужесточением контроля над работой учителей лишь ухудшит ситуацию, а предложение платить педагогам по результатам их труда еще раз демонстрирует, что наши верхи совершенно не представляют специфики этого труда. Хотя догадаться, что учителю русского языка никогда не добиться поголовного качества, что педагоги гимназии и обычных школ оказываются в совершенно разных условиях, мне кажется, не так уж и сложно.
Эти и все прочие «эксперименты» в области образования обречены на провал, если не будут изменены условия работы учителя в школе и отношение к нему в обществе, если по-прежнему вся ответственность за происходящее будет лежать на обыкновенной Марье Ивановне.
История еще оценит самоотверженный труд сотен тысяч рядовых учителей, но так хотелось бы, чтобы это случилось как можно скорее, чтобы государственные мужи нашли в себе силы извиниться за то унизительное положение, в котором оказались российские педагоги, и попытались его исправить. Иначе будет поздно сообщает Большой Новосибирск.
|
