Новосибирский зоолог Михаил Потапов провел эксперимент, подтверждающий пользу любви и свободы. Ученый проверил, насколько отличается потомство у грызунов, которые нашли своего партнера случайно, по любви или по принуждению. Результат оказался не то, чтобы неожиданный, но приятный. У самцов и самок полевок, пеструшек и хомячков, которые заинтересовались запахами друг друга, потомство вырастает более многочисленное и здоровое. Генетики утверждают, что сходные механизмы действуют и у людей.
Задачей новосибирских ученых из Института систематики и экологии животных СО РАН было выяснить, насколько важен для грызунов самостоятельный выбор брачного партнера, и благотворно ли этот факт скажется на физиологическом состоянии матери и развитии потомства. Для этого в течение многих лет зоологи исследовали поведение пар грызунов: узкочерепной и красной полевки, хомячков — джунгарского и Кэмпбелла, — а также домовой мыши, водяной полевки и степной пеструшки.
Симпатия животных тесно связана с запахами: в определенных местах они оставляют метки, обнюхивая которые, потенциальные партнеры могут оценить партнера. Заинтересованность зверька в партнере пропорциональна времени, которое он тратит, изучая его аромат. «Зверьку в специальной установке мы предоставили возможность выбрать между образцами опилок из клеток, в которых живут особи другого пола, регистрируя время обнюхивания каждого стимула, — рассказывает господин Потапов. — Если предпочтения самкой самца и наоборот совпадают, ссаживаем их вместе. В контроле же пары формируем из зверьков, которые не выказывают друг другу симпатий (либо в случайном сочетании)».
В итоге выяснилось, что у самки, которая спаривалась «по любви», прирост массы тела за беременность, ее плодовитость и молочность больше на 20–50 %.
Если у полевок и джунгарских хомячков, которые спаривались по принуждению, рождается 5 детенышей, то у влюбленных пар — на одного больше. Во время беременности «желанная» пеструшка прибавляет 44,4 % веса и дает выводку 49,6 грамм молока, а спаренная насильственно — 30,4 % и 40 грамм соответственно.
Главный акушер-гинеколог Новосибирска Нелли Агамян подтверждает, что у людей действуют сходные механизмы: рождение желанного ребенка приводит к лучшей лактации. По сравнению с 1990-ми годами дети, по ее мнению, стали более здоровыми, однако не стала связывать это с такими абстрактными категориями, как любовь и свобода.
Юлия Максимова, главный генетик облздрава, соглашается, что свободный выбор в любви может позитивно повлиять на потомство — однако в том случае, если выбор будет близок к биологическому.
«Из-за биологического выбора выживает вид, — комментирует госпожа Максимова. — Бывает, что вы заходите в автобус, и с вами стоят абсолютно незнакомые люди, из которых есть симпатичные, а есть те, с кем вы даже рядом не хотите стоять — срабатывает биологическое отторжение, подбор на подсознательном уровне, который отбирался веками естественным отбором. Это связано и с запахом, и с внешним видом, и с биологической активностью».
«Биологическая любовь», подобная мышиной, по мнению Юлии Максимовой, до сих пор работает у народов Африки и Крайнего Севера, а в России — в удаленных деревнях. «Сейчас биологический отбор сменился искусственным отбором, основанном на компенсации, поэтому и патологий стало больше», — считает генетик. Угасание биологического отбора у людей отмечает и зоолог Михаил Потапов. Ученый признает, что приоритеты в выборе ключевых сигналов в брачном подборе у людей другие, чем у грызунов— они больше ориентируются на социальный статус, на поведенческие и визуальные признаки партнера, даже на красоту его голоса.
По словам Михаила Потапова, результат исследования очень ценен для науки. Если раньше ученые доказывали лишь зависимость плодовитости грызунов от симпатии партнеров, то теперь выяснилось, что результаты свободного выбора «по любви» распространяются и на здоровье.
Впрочем, новаторство новосибирского исследователя произвело впечатление не на всех.
Ученый секретарь Зоологического института РАН Мария Станюкович выразила удивление научной работой новосибирского зоолога: «Возможно, у грызунов, что-то особенное, но, в принципе, у всех так — и у обезьян, и у людей». По словам Натальи Абрамсон, заведующей лабораторией молекулярно-генетической систематики Зоологического института РАН, новосибирский ученый занимается полезной работой, однако на этот раз «подтвердил еще один тривиальный вывод». «На Нобелевскую премию открытие не тянет», — улыбается госпожа Абрамсон.
Владимир Иткин, НГС.НОВОСТИ |
